Неточные совпадения
Что за хаос! Прудон, освобождаясь от всего, кроме разума, хотел остаться не только
мужем вроде Синей Бороды, но и французским националистом — с литературным шовинизмом и безграничной родительской властью, а потому вслед за крепкой, полной сил мыслью свободного человека слышится голос свирепого старика, диктующего свое
завещание и хотящего теперь сохранить своим детям ветхую храмину, которую он подкапывал всю жизнь.
Гурмыжская. Мне и нужно молодеть. Господа, я вас звала для подписания
завещания, но обстоятельства несколько изменились. Я выхожу замуж. Рекомендую вам будущего моего
мужа.
— Да изволь, если уж это так тебя беспокоит! — сказала, слегка усмехнувшись, Анна Юрьевна. — Я, пожалуй, когда ты сделаешься моим
мужем, и на остальное мое именье дам тебе
завещание!.. Что мне каким-то родственникам моим, шелопаям, оставлять его.
Мурзавецкая. Что ж она, забыла, что ли? Я ей не раз напоминала.
Муж ее обещал дать мне тысячу рублей на бедных… да уж не помню, на словах он говорил или письмо было от него. «В
завещании, говорит, я этих денег не помещаю, все равно, когда умру, вам жена моя заплатит». Кажется, было письмо. Ты смотрел в моих бумагах?
Домна Осиповна действительно, сблизясь опять с
мужем после разлуки с Бегушевым, успела от Олухова взять домашнее духовное
завещание на все его состояние.
Он заключался в том, чтоб уничтожить новое
завещание, лишавшее ее полного наследования имений
мужа, и затем не дать Бодростину времени оставить иного
завещания, кроме того, которым он в первую минуту старческого увлечения, за обладание свежею красотой ловкой Глафиры, отдал ей все.
— Свыше меры. Наказан страшно темный путь в ее делах. Сей
муж ее — ужасный человек-с: он непременно тайну какую-нибудь ее имеет в руках… Бог знает: говорят, что
завещание, которым ей досталось все — подложно, и будто бы в его руках есть тому все доказательства; но что-нибудь да есть нечисто: иначе она ему не отдала бы всего, а ведь она в таком бывает положении, что почасту в рубле нуждается!
Прошу вас помнить, что у меня в кармане есть вчера только что подписанное духовное
завещание вашего
мужа, которым он все свое состояние отказал вам.
Ему бы следовало сейчас же спросить: «Откуда же ты их добудешь?» — но он ушел от такого вопроса. Отец Серафимы умер десять дней назад. Она третьего дня убежала от
мужа. Про
завещание отца, про наследство, про деньги Калерии он хорошо помнил разговор у памятника; она пока ничего ему еще не говорила, или, лучше, он сам как бы умышленно не заводил о них речи.
— К чему? — возразил более спокойным, деловым тоном Палтусов. — Ваша сестра умерла без
завещания. Вы и
муж ее — наследники… Известно, что я занимался ее делами… Мировой судья будет действовать охранительным порядком.
Надо обойти нелепый пункт
завещания твоего безумного
мужа, по которому миллионный капитал, завещанный твоему сыну, все доходы как с него, так и с имений, кроме Шестова, должны храниться в государственных бумагах, приносящих обыкновенно ничтожные проценты.
— Да так, видишь, чай, меня; ведь ни рукой, ни ногой уже пошевельнуть не могу… Дай только Бог силу
завещание написать, умру тогда спокойно… Благодарение Создателю, память у меня не отнял… Нынче даже голова свежее, чем последние дни… Он это, Владыко, послал мне просветление для сирот… Подписать бы бумагу-то, тогда и умереть могу спокойно… Тебе их оставляю, на твое попечение… За них тебя Господь вознаградит и
мужу твоему здоровье пошлет… Глебушка их тоже не оставит… Знаю и его — ангельская у него душа.
Священник удалился. Уехала и «особа» с остальными двумя приглашенными в свидетели при предлагавшемся
завещании. Молодая Салтыкова уже окончательно пришла в себя и распоряжалась своим властным, громким голосом. Отдав приказание обмыть покойницу и положить ее на стол в зале, и указав Софье Дмитриевне во что и как одеть умершую, она тоже уехала домой и, как уже мы знаем, тотчас же по приезде прошла в спальню к
мужу и объявила ему о смерти его тетки.
«Надо расчесться со старым долгом… На душе будет легче… — решил Корнилий Потапович. — Куда беречь, к чему?.. Хватит на все и на всех… По
завещанию откажу все Надежде, та тоже будет в конце концов нищая… Ее
муж игрок…»